Третий ключ - Страница 37

Он развернулся на каблуках и, не оборачиваясь, пошагал к припаркованной на обочине Свиридовой машине. Глашку звать дважды не пришлось, уже через пару секунд она сидела на заднем сиденье и нервно барабанила ногтями по обшивке двери.

Дневник графа Полонского

15 ноября 1914 года

Сегодня ночью я стал отцом!

Сыночек наш поспешил родиться на свет, не стал дожидаться зимы. Но Илья Егорович говорит, что с мальчиком все будет хорошо, что крепенький он и здоровый, и уже сейчас на меня похожий. Не знаю, мне неважно, на кого будет похож наш сынок, об одном Бога молю, чтоб рождение его положило конец страшной Оленькиной болезни.

* * *

Люся нервничала, разъяренной тигрицей металась по комнате отдыха. Василий Степанович пристроился в кресле, старался не попадаться на глаза начальнице, знал по личному опыту, что ураган проще переждать, чем переть на него буром. А вот Сандро, наверное, по молодости лет и неопытности, простой житейской мудрости не понимал и пытался разбушевавшуюся Люсю усмирить: предлагал то водички, то кофейку, то прогуляться по парку. Василий Степанович Сандро не мешал, потому что считал, что каждый в этом мире имеет право на ошибки и на собственные шишки. Вот сейчас Люся набьет Сандро шишек, и все сразу станет на свои места.

Если бы у Василия Степаныча спросили, знает ли он причину такого странного Люсиного поведения, он бы ответил, не задумываясь. Люся ревновала. Ревновала по-глупому и по-пустому, потому что глупо ревновать бывшего мужа к женщине, с которой у того никогда ничего не сладится. Но это он, проживший долгую, полную всяких разных закавык жизнь, понимал, а Люся была молодой и не понимала ровным счетом ничего.

– Что они так долго?! – Люся уже в который раз подошла к окну, прижалась лбом к стеклу. – Что там можно делать целый час, а?

– Ну, старые фотографии – это же не повседневные вещи, которые всегда на виду, их, наверное, еще поискать нужно. Петя же предупредил, что не помнит, где хранятся снимки. А если матушки его дома не окажется, так задача усложнится в разы. – Василий Степанович говорил спокойно не для того, чтобы усмирить Люсю, просто по-другому не умел. – Они ведь еще к Аглае собирались заскочить, может, там задержались.

– Задержались! – взвилась Люся. – Я вообще не понимаю, зачем ей об этом рассказывать! Вот они расскажут, а завтра вся эта история окажется в газетах, да еще и приукрашенная.

– Насколько мне известно, Аглая занимается светской хроникой, не думаю, что ее как профессионала может заинтересовать творящийся в Антоновке криминал. – Василий Степанович подергал себя за ус, старая привычка, от которой он не мог избавиться вот уже лет двадцать. Проще было сбрить усы, чем переломить себя. – И к тому же, согласись, Аглая в этой истории лицо заинтересованное.

– И чем это она такая заинтересованная? – Люся отвернулась от окна, уперла кулаки в крутые бока. – Подумаешь, чуть не потопла по собственной дурости сто лет назад, а сейчас-то что?!

– Почему же по собственной дурости? – удивился Василий Степанович.

– Да потому, что на шее у всех жертв были следы от лап Пугача, а у нее не было! Сама она все это сделала! Сама!

– Что сама?

– Да топилась она сама, без посторонней помощи!

– Зачем?

– А затем, чтобы внимание к себе привлечь! Она ж какая тогда была, ты помнишь, Степаныч?

– Смутно, Люся. У меня годы, понимаешь, память уже не та.

– Так я тебе память освежу. Уродина, неудачница, нескладуха – вот какая была пятнадцать лет назад наша светская львица. Да на нее ж тогда ни один пацан внимания не обращал! Даже самый завалящий, даже при том, что девчонок в деревне всегда было меньше, чем парней.

– Ну почему же не обращал? Михаил, мне кажется, хорошо к Аглае относился.

– Ага, только после того, как вытащил эту гадюку хитрую из пруда. Он же у нас рыцарь! У него ж принципы! Спас девицу – женись!

– Да, – Василий Степанович кивнул, – только ты, Люся, упустила один маленький момент, женился Михаил не на Аглае, а на тебе.

Наверное, это было жестоко и, скорее всего, излишне, но одного ко многим вещам лояльный Василий Степанович не терпел – когда перевирались исторические факты. А исторические факты были отнюдь не в Люсину пользу. Скорее всего, на него бы неминуемо обрушился праведный Люсин гнев, если бы со стороны парка не послышался рев мотора и Сандро, дежуривший у окна, не сообщил:

– Приехали!

Люся возмущенно хмыкнула, плюхнулась в кресло, скрестив на груди руки, всем видом своим выражая полнейшее равнодушие. Ну до чего ж темпераментная девочка.

Через пару минут в комнату вошли трое: Петр, Михаил и Аглая. Почему-то Василий Степанович не сомневался, что Аглая не останется в стороне. Возможно, та пугливая семнадцатилетняя девчушка и осталась бы, но эта решительная тридцатидвухлетняя особа – ни за что.

– Не прошло и полгода, – буркнула Люся, не глядя на вновь прибывших.

– Добрый день, – Аглая вежливо поздоровалась с Василием Степановичем, кивнула Сандро, а Люсю, как и следовало ожидать, проигнорировала.

– А эта что здесь делает? – Люся не выдержала, проявила-таки недовольство.

– Если ты обо мне, то я решила составить вам компанию. – Аглая широко улыбнулась, не дожидаясь приглашения, уселась за стол.

– Привезли? – спросил Сандро.

– Вот, – Петр положил на стол картонную папку, развязал тесемки. – Все, что нашли.

Нашли не так и много, всего три групповые фотографии, но для начала и это должно было сгодиться.

– Ну-ка, посмотрим, – Василий Степанович нацепил на нос очки, уселся напротив Аглаи, придвинул к себе один из снимков.